Возможно, настало время христианским педагогам, психологам и Церкви подумать о том, как все-таки говорить с детьми о вопросах пола. У нас все так уверены, что сексуальное воспитание на Западе развращает детей, а собственных вариантов и альтернатив у нас вообще нет.
Я как-то выступал с педагогической лекцией на одном собрании перед родителями и преподавателями воскресных школ в Прибалтике. Там много детей из христианских семей учатся в школах Евросоюза. А у них сексуальное воспитание является обязательным предметом учебной программы. Родители в ужасе: «Как же нам быть? Как нам спасти детей от этого всего? Как нам не пускать их на эти ужасные уроки? Вот, они в Голландии вообще фаллоимитаторы на уроках показывают». Я их спрашиваю: «Хорошо, а вы сами помните, где и как вы получили свое сексуальное образование и воспитание?» Они с пылом отвечают: «Что вы, что вы, как можно! Мы же выросли в Советском Союзе, у нас ничего такого не было!» Не было, говорите? А я вам расскажу, что было на самом деле. В школьном туалете, в подворотне, в пионерском лагере вы узнавали о себе, о поле, о мальчиках и девочках и о физиологии человека. В такой форме, таких выражениях, образах и картинках, что любая Голландия с ее фаллоимитаторами покажется игрушкой. А сегодня дети получают все это через интернет, и мы имеем дело с вообще не контролируемой средой.
Можно сколько угодно делать вид, что это все антихристианское и нецерковное, что мы должны воспитывать в детях исключительно целомудрие, но это совсем не выход. И что вообще такое целомудрие? Как его воспитывать? Все запрещать? Или все-таки детям надо что-то знать о себе и своем теле, об отношениях, которые ждут их в будущем, об опасностях, которые могут окружать подростка в этом мире? Как тут отмалчиваться? Но традиционно это не артикулируемая проблема. Я сам только-только начинаю разговаривать об этом в публичном пространстве, и у меня нет ответов на большинство вопросов, я сам не знаю, как тут подступиться. Но совершенно очевидно, что здесь надо что-то менять и пересматривать, а мы и тут традиционно идем с большим опозданием. Наш завороженный взгляд в прошлое не дает нам возможности смотреть в настоящее и уж тем более в будущее.
Задача и преподавателя, и священника заключается в том, чтобы с самого начала говорить с ним о вере по-взрослому и серьезно. Очень важно говорить с детьми о сомнениях, о том, что история Церкви — это не только история святости, но и история ошибок и падений, человеческих сомнений, заблуждений и конфликтов. Надо говорить о вере и о неверии, о том, что происходит в окружающем мире, о том, как дружить с теми, кто в церковь не ходит, или с теми, кто вообще находится в другой религиозной системе, порой враждебной тебе. Эти вопросы неизбежны, и я вижу, что они по-настоящему волнуют детей.
Есть такое понятие, как христианская антропология, понимание человека, который связан со своей внутренней греховной жизнью. Об этом апостол Павел говорит, что вот, бедный я человек, хочу все время доброго, а получается плохое. Мысль о том, что даже у самого апостола такие проблемы — что уж говорить о нас самих, — действует на детей успокаивающе. И вообще понимание себя как человека раздвоенного, у которого воля, чувства, разум и физиология все время друг с другом не совпадают и конфликтуют, особенно свойственно именно подросткам. Об этих переживаниях надо обязательно с ними говорить, выводить наружу, не замалчивать, не делать вид, что этого не существует.