«Чем сложнее старт, тем мощнее полет»: интервью с директором образовательного проекта «Школа 21»

21 августа 2021

Текст:
Любовь Карась

Что нужно для эффективного обучения? Профессиональные преподаватели, продуманная система оценивания, лекции? Оказывается, все эти пункты не обязательны, что доказывает опыт «Школы 21». Это уникальный образовательный проект Сбера, который готовит специалистов в области информационных технологий. Мы поговорили с директором школы Светланой Инфимовской о том, как проходит обучение, как применяется метод peer-to-peer («равный — равному») и как не потерять мотивацию в процессе обучения.

Идеологи просвещения

СВЕТЛАНА ИНФИМОВСКАЯ

Директор образовательного проекта «Школа 21»

— РАССКАЖИТЕ О СВОЕМ ЛИЧНОМ ПУТИ. В КАКОЙ МОМЕНТ ВЫ РЕШИЛИ ЗАНИМАТЬСЯ ОБРАЗОВАНИЕМ И ЧТО ВАС К ЭТОМУ ПОДТОЛКНУЛО?

— Когда я работала в IT-компании и сталкивалась с молодыми специалистами, для меня стало очевидно, что в вузах готовят по лекалам прошлого века. С одной стороны, в университете студентам дается крепкая фундаментальная база, но на выходе выпускники не имеют опыта командного взаимодействия и вообще не представляют, каким образом устроена работа. Когда я стала изучать вопрос, стало понятно, что это касается не только системы высшего образования в России. Мой любимый пример: когда Наполеон обратился к классическим университетам с просьбой о подготовке инженерных кадров, сделав обучение более практико-ориентированным, ему отказали. Так появились три основные инженерные школы, которые были основаны во времена правления Наполеона, поскольку классическое образование не готово было ответить на новые вызовы. Вот именно такого смешения потребностей рынка и системы образования мне и не хватало.

— В КАКОЙ МОМЕНТ ВЫ ВСЕ ЖЕ РЕШИЛИ ЗАНИМАТЬСЯ ОБРАЗОВАНИЕМ В СФЕРЕ IT?

— Мои первые проекты были связаны с университетами, а именно их оснащением и созданием информатизации образовательной среды. Работая в IT, ты понимаешь, какие возможности можно предложить вузам, как это накладывается на их потребности.

— КАКИЕ ПРОБЛЕМЫ В СФЕРЕ ОБУЧЕНИЯ IT-СПЕЦИАЛИСТОВ ВЫ ОТМЕЧАЛИ ЕЩЕ?

— 10–15 лет назад IT-компании бились друг с другом за кадры. Сейчас ситуация нарастает снежным комом: айтишники нужны во всех индустриях. И тут, конечно, необходимы креативные решения. К сожалению, практика и стажировка, которые заложены в университетах, носят формальный характер, где цель — получить справку о прохождении, а не получение реального опыта в той профессии, где ты хочешь работать.

В КЛАССИЧЕСКОМ ОБРАЗОВАНИИ ОЧЕНЬ СЛОЖНО С СИСТЕМОЙ ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ. ТЕБЕ НЕ ОТВЕЧАЮТ НА ВОПРОС «ЗАЧЕМ?»

— Равные возможности — это один из принципов, который мне близок. В нашей школе ребята из всех регионов России и 17 разных стран получают высококлассное ИТ-образование.

Стажировка и практика, на мой взгляд, появляются в вузах слишком поздно. Многим молодым людям формат четырех лет кажется слишком длинной инвестицией с нечеткой перспективой. Было бы здорово, если бы человек через год мог бы попробовать применить на практике полученные знания. Сейчас многих на третьем-четвертом курсе может ждать сильнейшее разочарование. Еще накладывает свой отпечаток необходимость получить диплом, а не знания. Обычно в вузах практика очень короткая, буквально несколько недель. Компания не стремится погрузить студента в индустрию, потому что он скоро уйдет. Все активно рассчитывают, что выпускники выйдут с чудо-бумажкой и дальше нужен будет еще год, чтобы понять, что это за профессия и интересна ли она им на самом деле. Сейчас с нехваткой специалистов сталкиваются все компании. Планка входа в IT стала очень низкой.

Поэтому доступность — скорее это возможность получения знания через инвестиции своего времени и своих усилий.

— КАК ДОСТУПНОСТЬ СВЯЗАНА СО СТОИМОСТЬЮ ОБРАЗОВАНИЯ?

Тогда как элитность части образования кажется чем-то несправедливым.

— Конечно, у меня были сомнения, поскольку я была знакома с французским аналогом школы. Сама идея казалась утопичной. Как можно учиться без учителей, учебников, списка рекомендованной литературы и как научить человека программированию с нуля без фундаментальных знаний? Коллеги стартовали в 2013 году, и уже к 2017 году стало очевидно, что они готовят высококлассных айтишников. Тогда я поехала изучать этот проект.

Декомпозируя методологию школы, важно понимать, что ни один из ингредиентов не является уникальным. Так или иначе это все уже существовало, никто ничего не изобрел. Тем не менее это гениальный рецепт, который дает прекрасный эффект.

— Для большего числа наших участников школа — это единственный шанс получить востребованную профессию. Для части из них до места, где они смогут получить нужные знания и, что немаловажно, нужную для этого среду, лететь пять часов. Зачастую у ребят нет средств, чтобы уехать, что делает образование недоступным. Когда мы запустились, было возрастное ограничение — с 18 до 30 лет. Мы провели эксперимент, позвав ребят старше 50. И не пожалели. В России первое свое образование подавляющее большинство получает после школы. Редко ты увидишь за соседней партой человека старше 40, люди старше выступают только в роли преподавателя. Тут и возникают как раз те самые проблемы, с которыми борются HR в компаниях, стараясь решить вопрос отцов и детей. В нашей школе ты сталкиваешься с другими поколениями в позиции равенства. Твоему сокурснику может быть 60 лет, а тебе — 18. Именно эта среда помогает подготовиться молодым участникам к реальной жизни.

— КОГДА ВЫ РЕШИЛИ ОТКРЫТЬ «ШКОЛУ-21», КАКИЕ БЫЛИ СОМНЕНИЯ НА СТАРТЕ?

— ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ-ТАКИ БЫЛИ УВЕРЕНЫ В ТОМ, ЧТО В РОССИИ ЭТА ИДЕЯ СРАБОТАЕТ?

— Как только мы объявили о старте «Школы 21», было получено 80 тысяч заявок. Полагаю, что в этот момент можно было перестать волноваться. Мы строим обучение через практико-ориентированный подход. Для тех, кто не сдал ЕГЭ или просто не захотел идти в вуз, это действительно билет в жизнь. У тебя есть возможность буквально за год выйти на оплачиваемую стажировку. Тем не менее мы стараемся донести до ребят, что в возрасте 17–25 лет ты просто не в состоянии понять, что тебе дает классическое образование, каким образом это организует твой мозг.

— В ШКОЛЕ НЕТ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СОБЛЮДАЕТСЯ ПРИНЦИП НАСТАВНИЧЕСТВА. КАК ЭТО РАБОТАЕТ?

— Действительно, у нас в школе нет тьюторов и менторов в обычном понимании. Есть единый набор проектов, который нужно выполнить каждому участнику. И здесь вы по очереди выступаете то в роли учителя, то в роли ученика. У нас действует принцип «равный — равному».

Человек начинает нести ответственность за самого себя. Он сам решает, сколько времени хочет тратить на учебу, кто ему будет помогать и как эффективнее получать информацию.

— В ОБУЧЕНИИ У ВСЕХ БЫВАЕТ МОМЕНТ, КОГДА ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ. ЧЕЛОВЕК ВПАДАЕТ В ОТЧАЯНИЕ. И ОБЫЧНО В ТАКОЙ СИТУАЦИИ ПОМОГАЕТ НАСТАВНИК. В «ШКОЛЕ 21» ЕГО НЕТ. КАК УЧЕНИКИ СПРАВЛЯЮТСЯ С ЭТИМ СОСТОЯНИЕМ?

— У нас есть входной интенсив, который длится целый месяц. И такие моменты там происходят ежедневно. Каждый день ты проверяешь минимум двух людей, а два человека проверяют тебя. Участники быстро сплачиваются и дают друг другу крутую эмоциональную поддержку, не дают «утонуть». Здесь позиция такая: нам всем тяжело, плохо, давайте друг другу поможем.

30% участников интенсива в первые пару недель понимают, что они не могут так обучаться, и уходят. На самом деле это очень хорошо, потому что это дает им понять, что данная методика им не подходит. Дальше ты еще больше предоставлен самому себе и дедлайны у тебя гораздо шире. И если ответственность тебя фрустрирует и ты не готов с этим мириться с самого начала, возможно, стоит смотреть на какие-то другие направления обучения.

— Сложно сказать наверняка. Если взять что-нибудь связанное с областью искусства, то в самом начале нужна проверка от человека, а не от машины. Здесь большой вопрос, каким образом можно обучить машину, чтобы она правильно распознавала определенные вещи. У этого направления точно есть перспектива.

— Если тебе подходит эта система, шансов пройти обучение много. В отличие от классического образования, ты борешься сам с собой. Мы замеряем тебя на входе и на выходе и не сравниваем с остальными. Выпускник лучшего университета с 5 годами опыта не сравнивается с поваром-кондитером, который решил попробовать свои силы. У нас нет контрольных цифр приема, мы можем взять и 500, и 10 тысяч человек. У каждого есть возможность опустить руки в профессию и понять, насколько вообще это ему близко.

На интенсиве каждые выходные — групповые проекты, и ты их защищаешь всей командой. Если один член команды не в курсе происходящего, вся команда получает ноль баллов. Кому-то не подходит такой принцип обучения, но именно командная работа сейчас востребована в направлении разработки. Если спросить в вузе, сколько групповых задач и проектов студенты делают за квартал, часто ответ будет, что такого вообще не существует.

Освоение материала тоже должно приносить моральное удовлетворение и иметь цель, иначе это бессмысленная боль и страдания. Поэтому с учетом того спроса, который есть, шанс предоставляется один раз, но инструментов, с помощью которых ты можешь получить эти знания, миллион.

— На первом месте будут харды: нельзя найти работу разработчика, если завалил техническое собеседование. Но и о мягких навыках не стоит забывать. В классическом образовании всех пренебрежительно делят на гуманитариев и технарей и считают, например, что коммуникативные навыки программисту не нужны. В итоге он часто не способен четко формулировать свои мысли и донести позицию внутри команды. Сегодня надо прокачивать абсолютно все. Как раз после интенсива участники понимают важность этих двух составляющих. Удивительно, но, общаясь на интенсиве и общаясь с ними же через год, можно заметить, что у них даже речь меняется, мысли становятся более структурированными. Конечно, интенсив помогает развивать все, что связано с эмоциональным интеллектом и тайм-менеджментом.

Еще одна важная характеристика нашей методологии — самостоятельность и ответственность. У нас принцип: «Спроси соседа справа-слева, загугли, почитай мануал. Если это не помогло, обратись к специалисту». С первого года работы мы получаем крайне позитивную обратную связь от компаний насчет уровня автономности наших стажеров.

Как мы упоминали выше, очень важен опыт групповой работы. С самого начала тебе в команду попадают случайные люди, с которыми ты должен найти общий язык, выстроить эффективную коммуникацию и достичь результата. В «Школе 21» нет возможности так поступить. Ты понимаешь, что, если не вовлечешься в проект, не поймешь, каким образом он был сделан, ты не получишь знаний и не сможешь пройти то самое техническое собеседование.

— ЧТО БЫ ВЫ ПОСОВЕТОВАЛИ ТЕМ, КТО СЕЙЧАС ХОЧЕТ НАЧАТЬ КАРЬЕРУ В IT?

— Наверное, как и в любой профессии, я бы посоветовала попробовать. Возможностей и вариантов сейчас много. Важно найти тот инструментарий и методологию, которые подходят именно тебе. Здесь работает принцип «обучение через делание». Ты начинаешь и понимаешь, твое это или нет.

— Возвращаясь к нашему интенсиву, помогает то, что ты не одинок. И, скорее всего, среди 500 человек на потоке будет кто-то с такими же проблемами, страхами и мыслями. Именно среди них найдется тот, кто скажет правильное слово, поможет советом или объяснит, как сделать сложный проект.

НА МОЙ ВЗГЛЯД, ЧЕМ СЛОЖНЕЕ СТАРТ, ТЕМ МОЩНЕЕ ПОЛЕТ

Если у тебя тепличные условия на входе, ты свободен: можешь работать, можешь не работать, можешь учиться, можешь не учиться. Но это определенное бремя, потому что нужна мотивация для выхода из зоны комфорта.

Вход в IT сейчас не требует огромных усилий. Количество возможностей и направлений, где ты можешь попробовать себя, огромное.

— Наоборот. Это супердрайв. Я не знаю, насколько альпинисты выгорают, когда лезут на гору. Ты находишься в непрерывном процессе, который тебе помогает двигаться. Это как раз тебя стимулирует. Даже самый неуверенный в себе человек может поймать этот драйв и веру в себя. Часто это эмоциональные американские горки. Выгорание — это скорее когда ты день за днем выполняешь рутинные задачи, смысл которых не понимаешь, и годами не видишь результатов своей работы.