Исак Фрумин: В советской системе доступ к высшему образованию был подчинен госплану. Его получали не больше 20% выпускников [школ]. В ряде республик, включая РСФСР, количество желающих пойти учиться в вузы к концу советской власти превышало число мест в три раза. В 90-е это вдруг стало возможным. И до этого люди считали, что белые воротнички, которые выходят из вузов, живут лучше. Кстати, это отчасти правда, несмотря на то что мы иногда говорим, что в СССР инженеры жили хуже, чем рабочие.
Массовизация высшего образования отразилась на его качестве. Одно дело, когда в вузы шли 20% лучших, другое — когда пришли уже 60%. Если бы тогда был ЕГЭ, мы бы сказали, что при советской власти в вузы шли только студенты, у которых результат был выше 80 баллов, а потом пошли те, у кого он был выше 50. Кроме того, и в преподаватели тогда кто только не шел, что также ухудшило качество образования. Ну и надо признать, что в 90-е годы имущественное положение преподавателей, включая профессоров, стало безобразным, в этом смысле у них просто пропал стимул хорошо, качественно работать.
Евгений Гонтмахер: В 90-е образовался разнообразный рынок платных услуг в вузах. Вузы самого низкого качества были доступны даже для малообеспеченных. Ради того, чтобы дети получили дипломы, люди были готовы заплатить эти, в общем, небольшие деньги. Для тех, кто побогаче, более престижные вузы предлагали более объемные программы. Доступность высшего образования в 90-е повысилась за счет того, что можно было заплатить и хоть какой-то диплом получить.