У меня довольно богатый опыт обучения в России. Я окончил Поморский государственный университет в Архангельске, пять лет учился там по специальности «Филолог, преподаватель русского языка и литературы». Потом переехал в Санкт-Петербург и поступил там сразу в два вуза: на магистерскую программу факультета истории искусств в Европейский университет и на кафедру истории зарубежных литератур в СПбГУ. В Европейском университете было интересно: мы много учились, ходили на лекции и семинары, читали, сдавали эссе. А в СПбГУ быстро стало скучно: занятий почти не было, и вообще казалось, что соблюдение бюрократических ритуалов ценится больше, чем реальные знания и качество работы. Поэтому СПбГУ я бросил, а в Европейском университете защитил магистерскую и даже хотел развить ее до кандидатской, но в итоге быстро потерял интерес к академической работе и от идеи отказался.

Несколько лет я просто преподавал английский в разных школах, играл в рок-группах и пропадал на бесконечных питерских вечеринках, пока однажды знакомая не переслала мне студенческую рассылку с приглашением поступать на PhD-программу в Чикаго. К тому моменту типичный образ жизни питерской полубогемы мне порядком наскучил, и я уже думал о переезде в другую страну. Письмо оказалось кстати: программа выглядела интересной, подходил и город: с одной стороны, это крупный мегаполис, с другой — не такой дорогой, как, например, Нью-Йорк. Америка на самом деле не так урбанизирована, как нам кажется из России, и большинство вузов находятся в кампусах, спокойных и безопасных, но по сути изолированных и оторванных от реальности. Я бы так жить не смог.

Взвесив все за и против, я решил, что попытка поступления в Чикаго будет, как теперь принято говорить, челленджем. На подготовку у меня ушло примерно полгода. За это время нужно было сдать TOEFL и GRE, собрать рекомендации от бывших преподавателей, предоставить примеры публикаций, описать свои научные намерения и пройти собеседование по скайпу.

Два последних этапа — самые ответственные. В мотивационном письме требовалось рассказать о своем образовании и обосновать, почему выбранный университет идеально подходит для исследования интересующей меня проблемы. Это было довольно сложно, потому что, во-первых, нужно себя хвалить, во-вторых, показать, что хвалишь не просто так: быть в курсе того, что происходит в научной сфере, как бы невзначай и к месту упомянуть всякие книжки, которые прочел. И наконец, точно знать, к какому профессору хочешь и почему, то есть предварительно изучить все его научные работы и публикации.

Информацию о том, как правильно писать это обоснование, я искал в интернете, а потом мне помогали мои знакомые, которые к тому моменту уже уехали учиться в Штаты: они давали советы, вносили правки.

Перед собеседованием по скайпу я очень волновался, но пройти его оказалось несложно. Меня в основном спрашивали о том, чем я занимался раньше и почему решил поступать, — к этим вопросам я был готов.

Так в 2015 году я поступил на пятилетнюю PhD-программу в University of Illinois at Chicago на кафедру славянских и балтийских языков и литератур.

В отличие от российской аспирантской программы, мы много учимся: читаем, обсуждаем, пишем эссе. Кроме этого, в своем университете я преподаю русский язык, так что бываю там каждый день. Утром веду занятия, они начинаются в 9 или 10 утра и продолжаются до обеда. А после небольшого перерыва иду учиться — на вечерние семинары. Освобождаюсь обычно ближе к семи вечера и после этого еду домой или в библиотеку читать, писать эссе, готовиться к занятиям. Иногда, после особенно продуктивного семинара, преподаватели зовут нас продолжить обсуждение в Little Joe’s — небольшой бар рядом с университетом. Ну, а в пятницу, как настоящий студент, иду на какую-нибудь вечеринку или квартирник. В Чикаго много небольших независимых пространств с интересной концепцией и хорошей музыкой.

Студент в американской системе образования стоит во главе угла. Его здесь любят, уважают, хвалят. Казалось бы — все прекрасно, но лично мне иногда не хватает жесткости со стороны преподавателей. Вместо справедливого «Простите, но вы несете вздор и чушь» здесь обязательно скажут: «Ваша позиция очень интересна, давайте ее обсудим», — и действительно примутся обсуждать.

Чтобы хоть как-то обезопасить себя от такой потери времени, я выбираю сложные курсы, на которые приходят ребята с высоким уровнем. Все классы здесь делятся на пять типов. Первые три для бакалавров, четвертый — смешанный (для бакалавров, магистров, докторантов), и последний — только для магистров и докторантов. Я беру их: здесь самый хардкор, который заставляет дисциплинировать себя и много работать.

Сейчас моя основная задача — написание диссертации по русской литературе. Вообще, на это дается пять лет, но, как показывает практика, за это время завершить работу почти никто не успевает и все переносят дедлайн на год, два, три. Моя амбициозная цель — уложиться в установленный срок. Правда, скорее всего, все равно придется брать хотя бы один дополнительный год.

Первые три года обучения — это своего рода подготовительный этап перед работой над диссертацией. Сначала ты просто пытаешься понять, что происходит, потом — учишься, взрослеешь и разочаровываешься в теме, которую изначально задумал. Все эти стадии я прошел. Изначально мне был интересен поздний имперский период в России и взаимосвязь развития книжной издательской деятельности и трансформации литературных форм. Теперь я понимаю, что об этом ничего интересного не напишу. Так что разрабатываю новую тему. Думаю, она будет посвящена роману 20-х годов, теме революции и Гражданской войны.

У нас много хороших преподавателей, уважаемых и известных в научных кругах, хотя сам по себе вуз не считается топовым. Руководитель кафедры — писатель, эссеист, литературовед Михал Марковский. Он один из самых известных полонистов в мире. Если, например, ты приезжаешь в Краков (а Краков очень похож на Питер тем, что там в барах работает много образованных ребят) и говоришь бармену, что учишься у Марковского, тебя в знак уважения могут бесплатно угостить. Еще у нас вела курс Марина Могильнер — она значимый историк, один из редакторов журнала Ab Imperio и крутой теоретик.

Я бы советовал всем, кто поступает в зарубежные вузы, смотреть больше не на его имя и престижность, а на программу и преподавателей, которые будут ее вести. Даже в самых известных вузах бывают сильные и слабые кафедры.

Во время обучения в Чикаго я убедился, что у каждой системы есть свои плюсы и минусы. Преимущество российского образования, например, в глубоком и всестороннем изучении предмета. Скажем, если ты литературовед, то тебе нужно изучать все исторические периоды. У меня было много лингвистики и латыни, которая теперь хоть и отзывается во мне только какими-то фантомными болями, я знаю: при необходимости все вспомню. Здесь студенты, еще будучи бакалаврами, узко определяют специальность, усердно работают над своей темой, но при этом часто упускают из вида общий контекст.

Зато в Америке у студентов больше свободы. Наше образование более структурировано и четко построено. Поступая на первый курс, ты примерно знаешь, что будет через год, два, пять, и вариантов у тебя немного. Здесь студенты многое решают сами; кроме обязательных предметов, выбирают дополнительные классы, настраивая обучение под свои интересы.

Я живу 40 минутах езды от университета, снимаю квартиру с двумя американцами — пенсионером, который подрабатывает водителем школьного автобуса, и студентом-лингвистом из моего университета. Я считаю, что мне повезло, потому что в целом с арендой жилья в Америке все не так радужно, как хотелось бы. Однажды меня выселили без предупреждения, когда я был в другом штате, и моя подруга была вынуждена забираться в квартиру через окно и буквально выкрадывать мои вещи. В другой раз я снял комнату, в которой, как вскоре выяснилось, жила целая мышиная диаспора. За три года я переезжал четыре раза, такой режим научил меня обходиться минимумом личных вещей и не копить всякий хлам.

У студента в Америке есть ряд привилегий. Основной бонус — бесплатный проезд на общественном транспорте. Учитывая, что билет стоит три доллара, это ценная льгота. Еще можно покупать билеты в театры, музеи, на концерты со скидками. Например, в Chicago Lyric Opera студенты могут купить билет за 25 долларов вместо 40. В крупных музеях можно сэкономить примерно долларов шесть за билет.

Экономия — важная составляющая жизни каждого студента. Учиться в Америке дорого. Для сравнения: год даже не в самом престижном вузе стоит примерно как квартира-студия в спальном районе Санкт-Петербурга. Но я учусь бесплатно, потому что работаю на университет: преподаю русский язык. Обычно три модуля в год: один семестр — двум группам, и второй — одной группе. Это позволяет иметь tuition waiver, или освобождение от оплаты учебы. К тому же у меня есть стипендия. Примерно 18 000 долларов в год. Это мало, конечно, но мне хватает. Я плачу за квартиру, пользование библиотекой и медицинскую страховку, на остальное живу.

Найти подработку иностранному студенту из-за визовых ограничений здесь непросто. Я имею право работать только в университете и только по специальности — даже летом, когда стипендию не платят вообще. Поэтому на время каникул уезжаю преподавать в русскоязычный лагерь. Это возможность и заработать (нам платят 1500 долларов в месяц), и круто провести время. Лес, озеро, бурундуки и работа с детьми меня очень вдохновляют. Крутое чувство, когда ребята, которые до лагеря не знали ни слова по-русски, в конце смены начинают читать и немного разговаривать.

В Америке у меня обострилась критичность мышления, стали очевиднее не только плюсы и минусы разных подходов в образовании, но и жизни в России и Америке в целом. Например, только в Чикаго я научился ходить в бары в одиночку и понял, что друзья — это результат серьезной работы над собой, а не счастливая случайность. Здесь много иностранцев, и вызвать к себе интерес просто тем, что ты классный русский парень, не получится, до тебя никому нет дела. Чикаго ко всему прочему еще и довольно некосмополитичный город: приезжих много, но они плохо между собой перемешиваются, люди дружат школьными или университетскими компаниями и новичков принимают с трудом.

В Питере, например, такой проблемы вообще не было, после переезда я быстро вписался в тусовку и сразу очень свободно себя чувствовал. Здесь размашистая русская душа скорее отпугивает, чем привлекает, и после первой же вызывающей, с точки зрения американцев, выходки тебя просто больше никуда не позовут. Мне потребовалось немало времени и внутренней работы, чтобы осознать это и научиться встраиваться в чужое культурное поле.

Возможно, в будущем я вернусь в Россию. Но пока думаю, что мне хотелось бы поработать здесь. Конечно, иногда не хватает гречки и друзей, но по опыту моих знакомых, которые в свое время защитили кандидатскую, перспектив в России немного. Скорее всего, я буду вынужден преподавать язык, а мне пока все еще хочется серьезно заниматься литературоведением, я мечтаю написать книгу.

Сейчас в жизни обычного американца русский язык и литература играют не самую важную роль. Если ты скажешь здесь, что увлекаешься русской культурой, то тебя воспримут как человека со странностями. Я бы сказал так: в рейтинге ненормальности такое увлечение здесь следует примерно сразу после увлечения аниме. Хочется хотя бы немного это изменить, обновить систему, внести оживление в сферу изучения русской литературы. Мы молодые, нам все интересно, у нас много драйва, энергии, амбиций, тщеславия, в конце концов. Хочется преподавать так, чтобы у студентов горели глаза, чтобы они приходили в восторг от нашей литературы и, наконец, с удовольствием прочувствовали настоящую русскую экзистенциальную тоску.

Источники фотографий:
Яша Хоффман, Викки Гжиб, Ирина Океанова, личный архив героя, Wikimedia Commons