*Если считать, что печать в копицентре стоит в среднем 10 рублей за лист, а дома: краска — 800 рублей за 5000 листов + бумага — 250 рублей за 500 листов, в итоге получается 66 копеек за страницу (правда, не учитывается стоимость электроэнергии).
партнерский материал
Отправить в печать
Чему хотят научиться студенты в России
На решение о том, какое высшее образование получить, влияет много факторов, и часто приходится учитывать все — от баллов ЕГЭ до мнения родителей. Опросы показывают, что в России только 9% стали теми, кем мечтали с детства. Для спецпроекта с HP DeskJet GT 5820 «Теории и практики» поговорили со студентами о том, как они выбирали будущую профессию, что мотивирует их учиться и как выглядит их список дел на ближайшее будущее.
Автор: Маргарита Хохлова
Иллюстрации: Алина Линская
Магистратура, кафедра конфликтологии, философский факультет СПбГУ, второй курс
Магистратура «Архитектура и урбанистика» МАРШ,
второй курс
Лечебный факультет, Первый МГМУ им. И. М. Сеченова, шестой курс
Бакалавриат
«Авиастроение и проектирование самолетов» МАИ, второй курс

Конфликтолог


Карина Маулитова, магистратура, кафедра конфликтологии,
философский факультет СПбГУ

Профессия, которой нет
Выбор будущей профессии в моем случае во многом был определен чисто практическими соображениями. Я давно мечтала учиться в СПбГУ, но специальность выбирала, ориентируясь в первую очередь на баллы ЕГЭ. Меня интересовала экономика, но в Высшую школу менеджмента я не прошла, а следующей в списке приоритетов как раз была кафедра конфликтологии.

В принципе, своим выбором я осталась довольна. У нас молодая кафедра (ей около 20 лет), но достаточно известная и авторитетная, она стала первопроходцем в области конфликтологии в российском образовании. Мне нравится, что здесь преподают люди, у которых просто не могло быть специализированного образования, но они добились успехов в других сферах, получили опыт и теперь пришли делиться им со студентами. Мне кажется, именно богатый бэкграунд делает педагога по-настоящему интересным и харизматичным. Как правило, занятия у нас проходят живо и нешаблонно. После изучения теории идут практические занятия, на которых мы моделируем различные ситуации.

После окончания бакалавриата, в магистратуре, я выбрала специализацию — переговоры, так что сейчас больше практикуюсь именно в этом направлении. Мне бы хотелось стать бизнес-переговорщиком, но пока в России эта профессия мало развита, и даже крупные компании еще не пришли к тому, что деловое общение должны вести профессионалы. Поэтому наиболее реалистичной кажется карьера в сфере HR и ивент-индустрии.

Пока, к сожалению, у меня нет опыта работы по специальности. В вузе у нас была практика, но она проходила в рамках университета, а найти стажировку по профессии оказалось достаточно сложно. Мне бы хотелось, чтобы сотрудничество вузов и бизнеса в России стало повсеместной практикой, а не редким исключением, и у студентов за время обучения был шанс попробовать себя «в поле».
Гарвардский метод и сделки по Цукербергу
Существует множество подходов к ведению переговоров, и мне, конечно, хотелось бы попробовать разные, чтобы найти свой стиль. Больше всего меня интересует гарвардский метод переговоров, который основывается на конструктивном диалоге, в результате которого каждая сторона остается в выгодной позиции. Если у меня когда-то будет возможность получить дополнительное образование, то я выберу эту школу.

А если бы у меня была возможность принять участие в любых переговорах, в каких я только пожелаю, я бы выбрала какую-то крутую сделку-поглощение. Например, хотела бы посмотреть, как проходило общение основателя WhatsApp Яна Кума и исполнительного директора Facebook Марка Цукерберга, когда речь шла о поглощении мессенджера в 2014 году.
Правильные вопросы
Интересно замечать, как ты сам меняешься в процессе обучения, как начинаешь иначе размышлять, строить общение с людьми и какие это приносит результаты. Простой пример: девушка сходила на свидание, а парень ей потом не перезвонил. Как бы повела себя обычная девушка? Скорее всего, подумала бы: «Он подлец», или «Его сбил автобус», или «Я толстая и не понравилась ему». У конфликтолога парней автобусами не сбивают. Я знаю, что должна работать только с фактами и факт у меня один: парень не позвонил. Что я могу сделать? Могу просто не вмешиваться в эту ситуацию, так как реальных рычагов влияния на нее у меня нет, или могу спросить, почему так произошло. Все! Никаких драм, накручиваний себя, обвинений.

Кажется, что это очень простой навык, но на самом деле мало кто им обладает. Почти все проблемы в личных или профессиональных отношениях можно решить путем переговоров, если уметь задавать вопросы. А мы катастрофически не умеем спрашивать: нам сразу страшно, стыдно, неловко.

Еще высшее философское образование научило меня тому, что скучных книг не бывает. После Платона, Гегеля, Хайдеггера и Канта вообще мало что может утомить. Хотя, если серьезно, я рада, что прочла их труды, без вуза вряд ли с ними когда-то пересеклась бы, но считаю, что это было полезно.
Научиться вести переговоры как Ян Кум и Марк Цукерберг
1
2
3
План на будущее
Найти работу по специальности (и чтобы вузы сотрудничали с работодателями)
Работать только с фактами и не драматизировать

Архитектор


Павел Макарченков, магистратура
«Архитектура и урбанистика» МАРШ
Учеба по пыльным методичкам
С детства мне казалось, что архитекторы — это люди, которые обладают тайным знанием и общаются на понятном только избранным языке чертежей. Конкретных представлений о профессии у меня не было, но дымка тайны и романтики, которой я окутал ее в своем воображении, подтолкнула меня к поступлению на инженерно-архитектурный факультет. Уезжать в Москву я тогда не решился и подал документы в брянскую академию, поступил без особых проблем и еще на пять лет остался в родном городе.

Это было странное время. Я осваивал любимую профессию, но при этом в предмете почти никто не был заинтересован: ни студенты, ни преподаватели. Учились мы по каким-то древним пыльным методичкам, к которым педагоги относились с трепетом, достойным Священного Писания. Я понимал, что все это не имеет никакого отношения к образованию, которое отвечало бы запросам времени, и старался заниматься саморазвитием, чтобы совсем не выпасть из контекста. После защиты диплома у меня уже не оставалось сомнений, что нужно переезжать и учиться дальше.
Неклассическое образование
Для продолжения обучения я почти сразу выбрал МАРШ. У меня уже было классическое образование, и я понимал, что большинство традиционных вузов в России так или иначе наследуют систему, заимствованную еще в прошлом веке у Национальной высшей школы изящных искусств Парижа. При всем уважении к МАРХИ мне кажется странным, что будущий архитектор при поступлении в магистратуру все еще должен сдавать рисунок головы. Что он в будущем будет делать с этим умением?

Мне хотелось попробовать что-то принципиально новое, и МАРШ подкупил меня тем, что здесь вступительное испытание больше напоминало прием на работу, чем классический экзамен: от абитуриента требовалось подготовить и презентовать портфолио.

На подготовку к собеседованию у меня было две недели, полторы из которых я просто не выходил из дома и верстал буклет с проектами. Всего их было шесть, часть я выполнил еще в прошлом вузе, а часть придумал с ходу прямо в процессе подготовки.
Образовательная среда
Лучшее, с чем я столкнулся в новом вузе, — это моя группа. Оказаться среди талантливых, очень мотивированных единомышленников — потрясающий опыт. Мне вообще кажется, что в наше время, когда информация и знания очень доступны, определяющую роль в эффективности образования играет именно среда. В МАРШе ты не будешь казаться чудаком, если озвучишь даже самые бредовые идеи, прочтешь или сделаешь больше, чем задали, решишь во время обеда обсудить какие-то профессиональные вопросы или интересные проекты. Ценность здесь имеет не балл за работу или зачет, а знания и опыт, который ты получаешь. Это очень честный подход, при котором списывать на экзаменах даже в голову не приходит. В предыдущем вузе мы не только списывали, покупали курсовые, но и выдавали чужие работы за свои. Сейчас мне кажется это просто немыслимым.

Конечно, большую роль играет авторитет преподавателя: в МАРШе это профессионалы, добившиеся успеха в своей сфере. Раньше я даже мечтать не мог, что буду общаться с такими людьми и учиться у них. Особенно ценю знакомство с Александром Бродским — уникальным, на мой взгляд, явлением в современном архитектурном сообществе. Он умеет создавать мощные образы из самых простых вещей. Может построить сарай, который тронет до глубины души.

Преподавание в МАРШе строится по авторской системе. Существуют студии, во главе которых стоит архитектор и его помощники-ассистенты. Вместе со студентами они в течение семестра или года разрабатывают определенную тему или проблематику. У каждой студии своя специфика, своя методология и образовательная программа, а эффективность работы здесь почти полностью зависит от архитектора, который классом руководит. Это определенный риск, потому что, выбирая преподавателя, ты доверяешь ему полгода или год своей жизни и никто не гарантирует, что даже самый талантливый специалист будет хорошим учителем.

Сейчас я занимаюсь в дипломной студии у британских архитекторов Джозефа ван дер Стина и Джеймса О'Брайана, которые успели поработать не только у себя на родине, но и в других странах: Индии, Японии, Мексике. Студия называется «Онтология жилья». Меня заинтересовала методика исследования проблемы, глубокий и всесторонний взгляд. Сейчас, например, мы много гуляем по городу, делаем зарисовки, собираем материал, из которого в конце года должны будем собрать фильм о том, какой путь проделывает человек из какой-то точки шумного города до порога своего дома. Мы исследуем повседневность и городской контекст, который, безусловно, влияет на архитектуру и на то, как ее воспринимает житель мегаполиса, как с ней взаимодействует.
Дистанция между идеей и практикой
Мне нравится, что наше образование максимально приближено к реальной практике. Мы не просто изучаем теорию и читаем книги, но и учимся прикладным вещам: например, как правильно составлять договор с заказчиком, оформлять и презентовать проект. Мне нравится свобода, которую дает новое образование. В рамках одной студии у студентов получаются совершенно разные работы: кто-то проектирует остановку, кто-то — плавающую по воде картинную галерею, а кто-то — лабиринт.

В нашей системе не хватает разве что возможности не только придумывать, но и делать что-то своими руками. В некоторых зарубежных вузах студенты-архитекторы ведут проект от идеи до финальной реализации и сами строят спроектированные ими здания. Мне кажется, это очень полезная практика, даже если ты строишь будку для собаки. Потому что образование, сфокусированное только на теоретических знаниях, все равно оторвано от действительности и многие проблемы в архитектурном облике российских городов как раз связаны с дистанцией между идеей и реализацией.

После МАРШа я бы хотел продолжить учиться и получить международный опыт, например в США или Великобритании, познакомиться с новыми архитектурными решениями, которые существуют неразрывно с культурой и географической самобытностью других стран. А потом, как это ни странно, с этим опытом вернуться работать в Россию.
Метро как источник вдохновения
Кроме чисто профессиональных знаний, образование дало мне четыре важные вещи. Первый вуз научил меня правильно пить. Шутки шутками, а навык для студента очень полезный. Еще в академии я научился обходить систему и даже в очень жестких рамках делать то, что нравится, не тонуть в рутине. В МАРШе научился не бояться выражать себя, выступать перед публикой, ценить время и все успевать. А еще здесь прививают очень важный навык — находить вдохновение во всем, что тебя окружает.

Меня вдохновляют и работы знаменитых авторов (например, Ле Корбюзье, Луиса Кана, Питера Айзенмана или Константина Мельникова), и какие-то совсем обыденные вещи. Прогулки по городу, например. Мои любимые здания в Москве и области: Дворец пионеров на Воробьевых горах, здание РАН и музей в Ленинских Горках. Я восхищаюсь столичным метрополитеном, особенно «Кропоткинской» и «Маяковской», наземным вестибюлем станции «Шаболовская». Метро — моя страсть, и я мечтаю однажды поучаствовать в проектировании какой-нибудь новой станции.
Научиться делать что-то своими руками
1
2
3
План на будущее
Поехать учиться за границу
Построить метро

Медик


Настя Гузикова, лечебный факультет,
Первый МГМУ им. И.М. Сеченова
Бесконечная теория
Если честно, быть врачом я никогда не хотела. Мне с детства нравилось рисовать, и я мечтала о карьере дизайнера или архитектора. Но родители такой выбор не поддержали, потому что «кому нужны эти ваши дизайнеры», а вот хороший врач не только без работы не останется, но и близким всегда поможет. Я согласилась и без особых проблем поступила на бюджет в университет имени Сеченова.

Первые годы обучения были довольно трудными: нужно было запоминать огромные объемы информации, снова и снова зубрить десятки страниц из учебников и методичек. Такое занятие в принципе мало кого радует, а когда ты учишься не на специальности своей мечты, это тяжело вдвойне. Больше всего я не хотела, чтобы студенческая жизнь превратилась в период беспросветного страдания и преодоления себя, поэтому с первого курса стала совмещать учебу с творчеством — тем, что меня всегда по-настоящему радовало и вдохновляло. Быстро влилась в студактив, начала фотографировать, снимать ролики для вузовского телевидения, писать тексты, участвовать в конкурсах и фестивалях.

Это здорово поддерживало и не давало забросить учебу даже в самые сложные моменты. Например, «экватор» в медицинском вузе — это известная кризисная точка. За три года бесконечной теории ты так устаешь и перегораешь, что в какой-то момент становится по-настоящему сложно понять, что ты тут вообще делаешь и как найти в себе силы жить так еще три года.
Творческая профессия
После «экватора» стало проще и интереснее, начались циклы — интенсивное и почти ежедневное изучение отдельных предметов. Появились практические занятия: мы стали много времени проводить на клинических базах. Профессия наконец начала принимать реальные очертания.

К этому времени пришло понимание, что медицина — тоже творческая профессия, в которой нет готовых решений и беспроигрышных алгоритмов. Прийти к этому мне помогли занятия, во время которых мы вместе с преподавателями разбирали реальные истории болезни. Когда пытаешься через симптоматику определить патологии пациента и возможные варианты лечения, чувствуешь себя исследователем. Особенно увлекают редкие диагнозы, когда у студентов просыпается здоровый соревновательный дух. Скажем, чтобы лучше других справляться с подобными задачами, нужно иметь сильную теоретическую базу и хорошую практическую подготовку. Это, безусловно, мотивирует глубоко вникать в вопрос, самостоятельно искать дополнительную литературу и выходить за рамки курса.
Демо-версия врача
Выпускники лечебного факультета в будущем могут выбрать любую специализацию, но я до сих пор не решила, в какой сфере хочу работать. В этом году записалась на кружок по онкологии. Это непростое, но очень важное направление. А с улучшением качества диагностики и ростом продолжительности жизни востребованность специалистов в этой области будет только расти.

Мне кажется, что сложности при выборе специализации связаны с тем, что даже спустя пять-шесть лет учебы у студентов все равно нет возможности понюхать настоящего пороха. Да, на занятиях по терапии мы ходим на курации, встречаемся с пациентами. Но все это выглядит как демо-версия работы, потому что у тебя перед глазами всегда есть уже готовая история болезни и все твои действия — формальность. В итоге ты не чувствуешь ответственности, которая неизбежно свалится, когда начнешь работать в реальных условиях. Если бы нам давали больше свободы и по-настоящему погружали в практику, то разобраться в своих приоритетах и понять, есть ли вообще для тебя место в профессии, было бы проще.
Килограммы книг
Мне нравится, что многие, даже пожилые преподаватели в нашем вузе не утратили харизму и чувство юмора. Они сохранили запал и стараются преподнести материал в интересной форме, придумать какие-то образы и ассоциации, чтобы сложная информация надолго закрепилась в памяти сонного студента.

Вуз оснащен хорошими компьютерами, у нас всегда был доступ к оцифрованным материалам — препаратам и тканям, большой базе литературы и научных публикаций. Но общая беда российского образования — устаревшие учебники — не обошла стороной и нас. В медицине каждый месяц происходят какие-то значимые события, которые меняют прошлое представление о предмете или проблеме. Из учебников мы об этом, скорее всего, не узнаем, потому что никто не станет переиздавать их каждый год. Мне кажется, что переход в «цифру» мог бы решить проблему. Во-первых, так значительно дешевле и проще обновить информацию, а во-вторых, студенты могли бы наконец перестать таскать килограммы книг.
Смерть зачетной книжки
Некоторые мои знакомые поступили учиться в зарубежные вузы, и мне интересно обсуждать с ними особенности обучения здесь и там. Мне кажется, что за границей быть студентом престижнее, чем в России: у них больше бонусов, стажировок, неплохая стипендия, на которую, например, можно путешествовать. Образование дает много свободы, но при этом вылететь из вуза там куда проще, чем у нас. Годами халтурить и кое-как перебиваться с двойки на тройку не выйдет.

Мы учимся по-другому, и наша система, на мой взгляд, уступает тем, что из-за массы поблажек у студента атрофируется самодисциплина. Несколько лет назад наш вуз перешел на более свободную систему обучения, студентам дали неограниченное время и количество попыток на сдачу сессии. Многие насобирали такое количество хвостов, что сдать их уже не смогли и просто вылетели. Тогда же ввели систему централизованного тестирования после прохождения каждой дисциплины и упразднили отработки. Так вот, теперь можно не посетить ни одного занятия по предмету, а потом просто написать тест. Зачетная книжка, по сути, потеряла свою значимость.
Образование без лишних эмоций
Обучение в медицинском вузе полностью перевернуло мое отношение к болезни и смерти. В этой теме не осталось ничего пугающего или отвратительного. Однажды ты понимаешь, что уже не боишься ни какашек, ни крови, можешь спокойно наблюдать полостные операции, шить на трупе и обсуждать с будущими коллегами за обедом гнойные флегмоны. В принципе, я довольна такими изменениями. Для профессии это вообще необходимый процесс, да и в жизни с таким подходом сильно проще. Теперь я знаю, как без лишних эмоций действовать в сложной ситуации, без страха и брезгливости помочь кому-то в случае тяжелой болезни.

Если же абстрагироваться от профессиональных трансформаций, то высшее образование помогло мне побороть страх перед ошибками. Я стала смелее и увереннее в себе. Осознание этого почему-то пришло во время путешествия по Европе этим летом. Я вдруг осознала, что чувствую в себе силы и желание существовать не только в рамках российской реальности. Вокруг огромный мир, он не страшный, и быть интегрированным в него не так сложно. Нужно знать язык, быть открытым и прочно стоять на ногах. Теперь очень заманчивой кажется мне идея работы в каких-то международных проектах, например с Германией. Эта страна привлекает высоким уровнем медицины (почти все наши учебники были переведены с немецкого) и личной с ней связью: мои предки родом из Германии, а бабушка была репрессированной немкой. Корни дают о себе знать.
Больше заниматься практикой и научиться определять редкие диагнозы
1
2
3
План на будущее
Перейти на онлайн-учебники
Поработать за границей

Авиаконструктор


Гоша Фомичев, бакалавриат
«Авиастроение и проектирование самолетов» МАИ
Две профессии
Мой прадед был летчиком — учил летать второго космонавта Советского Союза Германа Титова. К сожалению, он умер до моего рождения, но в семье о нем вспоминали с гордостью. Наверное, благодаря этому к профессии летчика я всегда относился с особым трепетом и каждое путешествие на самолете воспринимал как чудо и возможность соприкоснуться с самым совершенным, что изобрело человечество.

Не помню, когда я всерьез решил, что стану летчиком, просто примерно за два года до окончания школы стал усиленно заниматься профильными предметами и спортом, чтобы сдать экзамены и нормативы. К сожалению, несмотря на серьезную подготовку, из-за большого конкурса поступить в Санкт-Петербургский государственный университет гражданской авиации мне не удалось. Но я прошел на «Проектирование самолетов» в МАИ и пока решил остаться в этой сфере. В конце концов, чтобы добиться в чем-то успеха, нужно для начала детально разобраться в устройстве предмета. Теперь идеальное будущее представляется мне так: я окончу вуз, пойду работать конструктором и параллельно буду учиться на пилота гражданской авиации. А потом по возможности совмещу эти профессии.
Секрет специальности
Я считаю, что мне очень повезло, потому что у меня есть вполне обозримая цель и поддержка близких. Еще у меня есть друг, который стремится к своей мечте и очень вдохновляет своим примером. Мы вместе пробовали поступать в Петербург, и вместе провалились. Тогда я решил остаться в Москве, а он уехал в Краснодар учиться на военного летчика, сдал экзамены, прошел все комиссии, которые гораздо серьезнее, чем при поступлении «на гражданку», и променял комфортную столичную жизнь на казарменный быт. Немногие мои ровесники к такому готовы, но и немногие из них в принципе понимают, кем хотят быть. Мне кажется, это очень сложно — столько лет почти каждый день находить в себе силы, чтобы пойти на неинтересные тебе пары.

За год с небольшим обучения в МАИ я, кажется, понял главное: никто не сделает из тебя специалиста, не заставит учиться и не решит твое будущее, если ты сам этого не захочешь и не приложишь к этому все усилия. Тем не менее большинство преподавателей в нашем вузе — люди, увлеченные своим предметом, они стараются давать материал в простой и интересной форме, чтобы мы не скучали и не засыпали на парах. Жаль, что пока большинство предметов — общие дисциплины. Философия и математика — это, конечно, хорошо, но я жду специализированных предметов. На первом курсе мы, например, изучали авиационно-ракетную технику и для курсового проекта создавали чертежи реального самолета. Я работал над моделью моего любимого «Боинга-737» и с огромным удовольствием вырисовывал каждую его деталь.
Боинг в аудитории
Этим летом в моей жизни случилось важное событие: я впервые сел за штурвал настоящего самолета. Это потрясающий опыт, который невозможно сравнить с тем, что ты переживаешь в кресле пассажира. Он придает сил и мотивирует круче любой лекции даже самого лучшего профессора.

Конечно, я понимаю, что в вузе нет возможности во время обучения посадить за штурвал каждого студента, но, мне кажется, было бы здорово установить в институте авиасимуляторы-тренажеры, например Airbus, Boeing, Сухой, на которых можно было бы заниматься дополнительно.

Еще очень хотелось бы, чтобы в вузе устраивали встречи с талантливыми конструкторами и летчиками. Я бы, например, очень хотел познакомиться с пилотом Александром Окоповым, который в этом году совершил уникальную аварийную посадку в аэропорту. Сильный град разбил все устройства навигации судна, лобовое стекло покрылось трещинами, и пилоту пришлось управлять самолетом практически вслепую. Я бы спросил у него о том, как ему удалось не растеряться в подобной нештатной ситуации и справиться со стрессом.

Еще хотелось бы познакомиться с Алексеем Кочемасовым — знаменитым летчиком Лехой, как он сам себя называет. Он одним из первых в России стал публично рассказывать о профессии пилота, и его ЖЖ довольно быстро набрал популярность. У него огромный опыт и масса жизненных историй, которые хотелось бы услышать. А есть, наоборот, очень молодой, но тоже довольно известный пилот Артем Спиридонов. В 23 он уже работал в «Трансаэро», потом перешел во Flydubai и завел инстаграм, в который выкладывает очень красивые фотографии из полетов и путешествий. Это, может быть, декоративная сторона профессии, но она тоже могла бы многих вдохновить.
На Гавайи и обратно
Если бы завтра мне сказали сесть за штурвал, это был бы «Боинг-737», и летел бы он в Санкт-Петербург. Начать я бы хотел с этого короткого маршрута. А потом, конечно, было бы здорово летать куда-то далеко, в другой климат, природу, культуру. На Гавайские острова, например.

Я знаю, что многие наши специалисты уезжают работать за границу, потому что там больше возможностей и даже при меньшем налете зарплата пилота может быть выше в несколько раз. Что касается проектирования самолетов, то главные успехи нашей страны здесь, конечно, связаны военной отраслью, но и в гражданской сфере в последнее время появлялись достойные и интересные проекты. Например, не так давно выпустили ближнемагистральный пассажирский самолет Сухой Суперджет-100, сейчас разрабатывают новый самолет для перелетов на средние расстояния.

Я пока не знаю, в какой компании хотел бы работать, не знаю даже, здесь или за рубежом. Пока я просто хочу стать специалистом, у которого будет возможность выбирать.
Разобраться в устройстве самолета
1
2
3
План на будущее
Чаще сидеть за штурвалом и изучать в вузе больше предметов по специальности
Учиться у профессионалов
HP DeskJet GT 5820
• Печать без полей
• Большие объемы печати
• Бутылочки-непроливайки
• Печать по Wi-Fi
• Идеально для школы и института
• Отличное качество. Выгодная цена
© 2009—2017 Теории и практики. Использование материалов сайта «Теории и практики» разрешено только при наличии активной ссылки на источник. Все права на изображения и тексты принадлежат их авторам.
Made on
Tilda