Текст: Екатерина Алеева
Фотографии: Иван Анисимов
«Перевод – самый большой источник самообразования»
Переводчица Анастасия Завозова:
Герои рубрики «Самообразование» рассказывают, чему они учились и учатся сейчас. В новом выпуске переводчик и журналист Анастасия Завозова — о том, почему на филфаке дают хорошее образование, как структурировать свое чтение и почему важно расставлять приоритеты.
Когда мне было пять лет, родители переехали в город Протвино в Московской области. Там я пошла в обычную пролетарскую школу. Для меня она стала просто тратой времени, потому что ничего полезного я оттуда не вынесла: просто отсидела 11 лет. Я хорошо училась и окончила школу с серебряной медалью, но в этом нет никакой заслуги с моей стороны. Нужно было просто немного включаться. Я очень жалею, что не прогуливала, настолько это было бесполезное и унылое времяпрепровождение. Все, что мне понадобилось для поступления в университет, я изучала сама. Занималась на заочных подготовительных курсах при МГУ, покупала пособия для поступающих, которые были тогда популярны. Я очень рано научилась читать и читала примерно все. Интернет у меня появился только на первом курсе, поэтому все время до него я в основном читала, а когда уже было нечего — бралась за словари. Читать словари дико увлекательно. Например, мне было любопытно выучить английский язык, но в Протвино в середине 90-х это было нелегко сделать. Поэтому я слушала какую-то песню, а потом, читая словарь, отгадывала текст, пыталась по первой букве восстановить, что это было за слово. Со временем я, конечно, нашла преподавателя, который подтянул мой язык до уровня, нужного для поступления.

Очень хорошо, что мне никогда не мешали родители. Когда я выбирала, кем быть, пошла как раз волна паники, что идти нужно либо в юристы, либо в экономисты, иначе твоя жизнь не сложится и ты будешь мойщицей вагонного состава всю жизнь. А я в 15 лет очень увлеклась скандинавской литературой, прочитала все, что было в местной библиотеке, и мне захотелось выучить какой-то скандинавский язык. И родители согласились. В год моего поступления на филологическом факультете набирали группу датского языка, на него я и пошла. Именно в университете я познакомилась с людьми, которые меня сделали. Многие, когда начинают учиться на филфаке, идут сразу работать. Несмотря на то что я из бедной семьи с родителями-бюджетниками, я предпочла жить на 500 рублей в месяц, есть «Роллтон» и учиться. Мне казалось, что раз я так уперлась и поступила туда, куда я хотела, и делаю то, что хотела, было бы глупо внезапно пойти работать. Только на последнем курсе я стала подрабатывать репетитором датского.

С точки зрения образования университет дал мне очень много. Мы учились по старым представлениям, когда считалось, что студента нужно просто придавить грузом знаний и обрушить на него тонны информации. Если он всплывет, то и отлично, если нет — это его проблемы. Такой подход учит фильтровать информацию. Сперва ты решаешь стать отличницей, все сдать блестяще и прочитать целиком список зарубежной литературы, а потом понимаешь, что нужно выбирать и структурировать свои интересы. Конечно, были люди с золотыми головами, которые могли все освоить, но я была не из их числа. Я сразу решила, что буду заниматься литературой, и делала упор на нее. Большой плюс филфака в том, что там реально заставляют прочитать весь курс зарубежной литературы — от Гомера до Арундати Рой. Когда ты осваиваешь весь этот огромный срез, ты понимаешь, как человеческая мысль на протяжении многих веков строилась вокруг сюжета. Еще у нас была история зарубежной критики, которую читал ныне, к сожалению, покойный Георгий Константинович Косиков. Он рассказывал, что у зарубежной критики нет никакой объективности, есть то, что актуально в данный момент: кто-то смотрит на биографический аспект, кто-то на окружающие условия, кто-то на традицию, кто-то на индивидуальный талант. Все это ставило мозги на место, и у меня получилось удачно выплыть из огромного моря информации.
Филологический факультет дал мне базу, и у меня, например, на всю жизнь остался интерес к викторианской социальной культуре, викторианской литературе и литературоведческой сфере, которая занимается Джейн Остин. Сейчас просто бум научпопа, и выходит столько книг, что их все невозможно прочитать. Поэтому я для себя решила, что буду следить только за своей сферой. Я не читала такой важный научпоп, как «Эгоистичный ген» Докинза или Мэри Роуч, но когда Кэтрин Хьюз выпускает классную книгу про телесность в эпоху викторианства, я сразу понимаю, что мне это надо. Сейчас, например, мне из Лондона везут книгу филолога Девони Лузер, которая изучает Джейн Остин. Книга рассказывает, как появилось остеновское литературоведение и кто вообще вытащил Джейн Остин из небытия. Я слежу за такими вещами, иначе можно просто лопнуть. На мой взгляд, лучше в одной сфере быть действительно знающим, чем пытаться разобраться во всех.

Я училась в переходный период, и, чтобы выбить себе какую-то стажировку или просто поговорить с носителем датского языка, нужно было приложить невероятное количество усилий, но тогда я этого просто не замечала. Я очень рано пошла на семинар по художественному переводу Александры Борисенко и Виктора Сонькина. Сразу поняла, что это мое, тем более я с детства хотела быть переводчиком. Семинар до сих пор абсолютно бесплатный, и на него может прийти любой человек, не обязательно студент МГУ. У нас была такая греческая атмосфера, когда все сидят под раскидистым деревом, разговаривают и никто не бьет тебя указкой по пальцам. Единственное, что меня действительно раздражает в нашем образовании, — установка, что, если у человека что-то получается, его нельзя просто похвалить. Как будто ты его сглазишь или сделанное сразу же развалится. Я же такой человек, что меня нужно периодически хвалить и говорить, что я молодец. Александра Леонидовна и Виктор Валентинович никогда на это не скупились. Когда я сделала свой самый первый перевод, я столкнулась с тем, что одно предложение можно перевести по-разному. Все свои варианты я вынесла под звездочками. Конечно, сам перевод был ужасный, но Александра Леонидовна нашла положительный момент и похвалила мою идею со звездочками.

Академизм догнал меня, когда я пошла в аспирантуру. Учиться в ней было откровенно неудобно, нужно было обязательно ходить на философию, на английский, где все по очереди читали один текст, публиковаться в каких-то научных вестниках, которые входят в список ВАКа. Сейчас я, наверное, не бросила бы аспирантуру и добила диплом, но тогда мне надоело, и на третьем году меня отчислили. Больше ни в одном заведении я не училась, и, если мне что-то нужно было узнать, приходилось все делать самой. В начале 2000-х, когда я поступала на филфак, все мне говорили, что я буду работать училкой в школе. В итоге сейчас мое образование стало одним из самых востребованных, потому что существует множество курсов, посвященных тому, как написать текст, как структурировать материал, как придумать сюжет или рассказать историю. Я, к сожалению, совсем не могу выступать перед публикой и читать лекции, а то я бы уже озолотилась.

Когда я окончила университет, работы с датским языком не нашлось. Можно было уехать учиться дальше, но после полугода учебы в датской школе я поняла, что не смогу жить за границей, я все-таки очень домашняя и с точки зрения страны тоже. Я стала работать редактором в Elle Girl и была лучшим другом подростков. Параллельно с этим на семинаре по художественному переводу мы делали антологию викторианского детектива «Не только Холмс: Детектив времен Конан Дойла». Мы выбирали рассказы, иллюстрации, советовались, редактировали. Меня затянул процесс, и я просто не могла представить, что этого не будет. В то время была мода на такие мэшапы, где смешивали классику и щупальца чудовищ. И в 2008 году издательство Corpus предложило мне перевести роман Сета Грэм-Смита «Гордость и предубеждение и зомби»: в нем 80% Джейн Остин, а остальное — кишки и пошлые шутки. Потом я перевела книгу Себастьяна Барри, но продолжала работать, поэтому переводами занималась спорадически. А потом я прочитала Донну Тартт. Тогда же, в 2013 году, стало известно, что она выпускает новый роман и его купил Corpus. У меня за плечами было всего два перевода, но я все равно решила спросить, можно ли мне ее перевести. Редактор ответил, что уже кого-то нашли, и я забыла про нее. И вдруг уже в ноябре мне написали из Corpus, что многие известные переводчики отказались (Донна Тартт была тогда у нас не так популярна), и роман достался мне. Я в приливе любви и на потоке перевела «Щегла» месяцев за десять, и с тех пор понеслось.
На самом деле перевод — это самый большой источник самообразования. Как правило, когда ты переводишь роман, тебе приходится советоваться с людьми из разных областей. Например, у меня есть много знакомых из гастрономической сферы, поэтому, когда я вижу в книге необычную еду, я обязательно расспрашиваю, что это такое, как такое приготовить и как перевести. Когда я переводила «Щегла», я узнала много специфических терминов по обработке дерева. В «Маленьком друге» по сюжету очень много змей, а у меня настоящая фобия. Я со страданиями писала письма и консультировалась, как называется то, что на картинке. Мне приходилось бороться с собой, потому что страшно или нет, переводить все равно надо. Сейчас я перевожу книгу Элизабет Боуэн, где действие происходит в 30-е годы XX века. Я же лучше знаю викторианскую эпоху, поэтому пристаю к людям с вопросами «какие тогда были батареи?».

Я вообще очень люблю разговаривать про книжки, но мне не с кем, особенно если это 12 часов ночи. Я долгое время вела ЖЖ, потом перешла в Facebook и Telegram, но это все оттого, что стоит мне прочитать классную книгу, я сразу должна о ней рассказать. Я не люблю писать о том, что не нравится: не понимаю, зачем тратить время вдобавок к тому, которое ты уже потратил, чтобы обругать книгу, которая ничего тебе не принесла. Так меня нашел аудиосервис Storytel, где я уже несколько месяцев работаю главным редактором. Они искали кого-то, кто разбирается в контенте. Я же не чураюсь мейнстрима, поп-литературы. Еще я очень люблю сидеть на таких специальных сайтах для издателей Publishers Weekly, The Bookseller, смотреть, какую книгу купили с огромным авансом, какие контракты заключили, какие книги были популярны прошлым летом. Когда все это читаешь, накапливается определенная база, которую сейчас я использую в работе.

Мне понравился Storytel еще и тем, что я сама люблю аудиокниги. Долгое время я только читала, но мои родители живут в ста километрах от Москвы, я часто к ним езжу, и эти два часа в автобусе всегда были таким потерянным временем. Когда я начала слушать аудиокниги, время в дороге превратилось в самое полезное, потому что ты никуда не денешься с подводной лодки и просто сидишь и слушаешь книгу или лекцию. Большую часть нон-фикшна я слушаю, потому что так лучше запоминаю. У глобального Storytel сейчас есть проект «Библиотека смыслов», в рамках которого мы будем записывать и выкладывать лекции, проходящие в разных городах. В Москве все время же что-то происходит, выступают эксперты. Например, сейчас мы выложили лекции из лектория Марины Цветаевой. У нас будет еще одна история, которой мне очень не хватало в школе. Мы записываем для школьников уроки с лучшими учителями России, это бессрочный проект, уже сейчас мы выложили 200 уроков. Например, среди них есть лекция про химию табачного дыма. Когда я учила химию, наша учительница часто говорила «у этой кислоты много применений в быту», но этот быт всегда оставался за дверью. Здесь же все на наглядном примере.
Я стараюсь чередовать книги, которые читаю или слушаю. Конечно, очень классно было бы сесть и прочитать разом три детектива, как сходить в «Макдоналдс» и обожраться, но у меня есть система. Если я читаю легкую книгу, то следующую возьму очень серьезную. Каждую десятую книгу я читаю нон-фикшн, на сайте Goodreads удобно отмечать прочитанное, и я стараюсь соблюдать баланс. Это помогает не застревать на одном направлении. Например, когда я занималась нововикторианским романом, я могла прочитать 20 кринолиновых подделок под XIX век с обязательным туманом и Джеком-потрошителем. Ты вроде бы много читаешь, но в результате не читаешь ничего, потому что они все одинаковые. Goodreads помог мне структурировать чтение, да и вообще любой учет очень помогает. Когда ты видишь, что у тебя много однообразных книг, ты сначала заставляешь себя переключаться, а потом это входит в привычку. Например, я восполню пробелы в классической литературе и прочитаю Газданова, а потом наконец-то нон-фикшн про викторианскую порнографию.

Я практически не читаю переводы, потому что профессиональное восприятие мне мешает. Я тут же начинаю выискивать, какая конструкция была в оригинале. Поэтому читаю на английском и на датском. К сожалению, сериалы и фильмы совсем не помогают мне в улучшении языка. Поддерживать его уровень я могу, только общаясь с носителями. Когда я приезжаю в Копенгаген, я на следующий день уже более-менее восстанавливаюсь, а здесь могу обсмотреться кино — и ничего. На самом деле я не люблю все визуальное, но если уж сажусь перед экраном, то стараюсь, чтобы фильм был датский. Это для меня тоже вопрос выбора и приоритетов. Как у любого художественного переводчика, у меня хороший письменный английский, но я чувствую, что разговорный начал прихрамывать. Поэтому я бы с удовольствием поехала куда-то в языковую среду, чтобы его восстановить. В идеале я бы выбрала программу, связанную с Джейн Остин, либо курс Creative Writing, чтобы прокачать язык. Может быть, даже какие-то ораторские курсы, чтобы и писать, и говорить не задумываясь и справиться со своей боязнью выступать на публике.

У меня нет усидчивости, когда я не понимаю, зачем это нужно. Был период, когда я полгода занималась йогой, но я тогда сидела дома. Когда ты не работаешь, все прекрасно, сразу появляется время и на глядение в пупок, и на прогулки, но как только я вышла в офис, йога сразу прекратилась. Да, я чувствовала себя хорошо, но в целом я чувствую себя хорошо и когда я перевожу книгу. Я обычно работаю весь день, потом занимаюсь переводом, еще 20 минут на йогу — на такое я не готова.

У меня есть переводческий идеал — Шаши Мартынова, она человек невероятной трудоспособности. Она садится и переводит, поэтому книгу может закончить довольно быстро. Но это не мой случай. Одни переводчики идут по тексту и, когда видят сложное место, пишут какую-то рыбу и двигаются дальше, а потом возвращаются. Я же не могу сдвинуться, пока меня не устроит вариант. В идеальном мире я прихожу домой, два часа перевожу и делаю, например, три страницы. А на деле получается, что я сижу три часа и перевожу одну фразу, которой я в итоге очень довольна. Я очень завидую организованным людям, у которых есть определенный график. Мой способ работы сильно сказывается на здоровье, поэтому, я думаю, закончу сейчас переводить книгу Элизабет Боуэн и на какое-то время сделаю перерыв. Потому что это неправильный режим жизни, лучше бы я йогой занялась.

Мне нравится история про Харпер Ли. Она работала где-то, продавала билеты, а друзья, увидев ее черновики, подарили ей на день рождения деньги, чтобы она год сидела и не работала. И она написала какие-то наброски «Убить пересмешника». Если со мной такое произойдет, мне бы хотелось написать не роман, а скорее какой-то нон-фикшн про чтение. В американской традиции есть такие книги, в которых автор просто рассказывает о том, как чтение на него повлияло и изменило его жизнь. Иногда бывает очень сахарно, но часто это бойкие, с уклоном в литературоведение эссе. Такое бы я хотела сделать: простая и понятная книга про чтение и классные произведения от начала XIX века до современности. В остальное же свободное время я бы просто лежала, читала и была бы абсолютно счастлива. А потом поехала бы смотреть «Щегла» Фабрициуса в Гаагу.
Выбор Анастасии Завозовой
Storytel — крупная шведская издательская компания, у которой, помимо всего прочего, есть стриминговый аудиосервис по подписке. Пользователь платит не за конкретную книгу, а за месяц доступа ко всей библиотеке, и может слушать (и скачивать в том числе) любые аудиокниги и лекции на русском и английском. Первые 14 дней после регистрации приложением можно пользоваться бесплатно. Это очень удобно — просто потому, что можно послушать первые пять-десять минут и, если книга не понравилась, просто взять другую. Я слушаю аудиокнижки очень давно, и мне знакомы вот эти мучения, когда ты долго выбираешь книжку, покупаешь ее, а потом понимаешь, что не можешь ужиться с чтецом. Здесь такой проблемы нет, и мне кажется, что в случае с аудио это самое важное.
Замечательная книга, которую я бы советовала прочитать всем переводчикам. У нас, к сожалению, все еще многое в переводе оценивается по установкам советского перевода, когда текст должен был в первую очередь звучать идеально по-русски. Это не всегда возможно, потому что писатель может намеренно искажать текст, делать его более разговорным. Например, Донна Тартт рассылала всем переводчикам «Щегла» памятку, где просила последние страницы ни в коем случае не редактировать и не приглаживать. По ее задумке, последние десять страниц были как мазки, фрагменты холста, где видны следы кисти. Текст под конец распадается на отдельные пятна. Он должен был быть некрасивым, непричесанным, где-то без точек и запятых. В советском переводе все это исчезло бы. Азов рассказывает, как победила такая школа и почему слово «буквалисты» стало ругательным.
Семинар по художественному переводу Виктора Сонькина и Александры Борисенко
Не думаю, что можно научиться переводить по книгам. Конечно, все возможно, но хорошо, когда тебе сразу расскажут, какие ошибки легко допустить, если ты начинающий переводчик, и с чего вообще начать работать с переводом. У нас на семинаре была такая система: сначала тебе рассказывают какую-то вводную, условно теоретическую часть. Например, о том, как можно подступиться к переводу сленга. Или какие трудности связаны с переводом диалектов, языка чернокожих, ломаного английского. После этого нам выдавали текст (как правило, связанный с этой проблемой), и мы все тут же, в режиме реального времени, пытались его перевести и эту проблему решить. Мне кажется, это идеальный способ: когда учишься переводу вместе с другими людьми и слушаешь, как они переводят, то очень четко понимаешь, что никакого единого и единственно верного перевода не существует в принципе.
Самый удобный сайт для того, чтобы следить за всем, что выходит на англоязычном рынке. Они ежедневно размещают у себя краткие рецензии почти на все более-менее стоящие новинки. Это такой огромный поток — конечно, немного мусорный, но так можно составить представление примерно о любой книге, которая вот-вот выйдет или вышла. Кроме того, их критики каждый день довольно утилитарно сортируют бестселлеры по трем категориям: нужно покупать, можно взять в библиотеке, можно спокойно пропустить.
Очень полезная книжка, которую я хотела бы порекомендовать всем, кто интересуется бытовой культурой викторианства и жанровой литературой этого же периода. Она, например, очень хорошо помогает понять, откуда растут ноги у английского детектива, в котором убийцами долгое время чаще всего оказывались слуги (шутка про дворецкого) или жены. Или как вообще появилось вот это расхожее детективное клише о том, что яд — это женский способ убийства. Фландерс исследует нашумевшие судебные процессы XIX века и очень убедительно показывает, как результаты этих процессов позже нашли отражение в массовой литературе того времени.
Другие выпуски «Самообразования»
Made on
Tilda