«Тщательное избегание напоминаний об эксцессах сталинского террора позволяет восстановить позитивный образ Сталина, героизирующий его исключительно как победителя в борьбе против Гитлера. Подобное высокоизбирательное и нацеленное на однозначно позитивную интерпретацию обращение с прошлым приводит к созданию такого представления о прошлом и о самих себе, которое по-прежнему не дает должного признания жертвам собственных политических репрессий и затрудняет взаимопонимание с другими странами, которые были частью совместной травматической истории».

«После снятия в 1964 году Хрущева было большое желание реабилитировать Сталина. Открыто обсуждалось, стоит ли отменить постановление XX съезда, так сказать, развенчать развенчание культа личности и объяснить все это одной из ошибок Хрущева. Высшее руководство страны не решилось этого сделать — видимо, по целому ряду причин. Во-первых, был довольно широкий протест со стороны интеллигенции; огромное беспокойство это вызывало и у лидеров западных компартий, для которых это был бы страшный удар. Вероятно, не последнюю роль сыграло то, что среди высшего руководства страны многие еще жили при Сталине и помнили, как это было. Они осознали, что «возвращение» Сталина — это, может, и хорошо, но самим идти в ГУЛАГ и быть расстрелянными не хочется, а ведь черт его знает, к чему может привести полная реабилитация Сталина».

«Есть, скажем, история Веры Семеновны Морозовой, которая 40 лет была монахиней Страстного монастыря. Советская власть разрушила Страстной монастырь, и Вера Семеновна Морозова поселилась в доме на улице Палиха, недалеко от туберкулезного диспансера, и стала работать там санитаркой. Через шесть лет после этого ее арестовали за религиозную пропаганду и расстреляли. История Веры Семеновны Морозовой сметает все на своем пути. Выясняется, что она останавливает все разговоры, она прекращает все сомнения, она валит любого человека, который пытается нам что-то объяснить про победу в войне, индустриализацию, коллективизацию, противостояние фашизму, поднятие из чего-то куда-то, — ничего не остается. Вера Семеновна Морозова обладает абсолютной разрушительной силой для всей этой идеологии, она всех давит одним движением. И это показывает, что все-таки живые люди нас интересуют и живые люди интересуют других живых людей. И другой аргументации, сильнее этой, нет».

«Раскулачивание — это часть моей семейной истории. Родителей моей бабушки раскулачили, и ее вместе с ними отправили в Сибирь. В ссылке она провела шестнадцать лет. Для меня сталинские репрессии не пустой звук, это история моей бабушки, которая была мне очень близка и много в меня вложила».

«В 1930 году в лагерях находилось 230 400 заключенных, а самих учреждений было всего восемь. Но уже в 1942 году погибших в лагерях было больше, чем всех, кто в них сидел в 1930-м».

«16-летний Владимир Мороз сначала оказался в детдоме, потому что отца арестовали как врага народа, а потом сам был арестован за записи в дневнике. Обычный дневник школьника, который переживает из-за четверки по литературе и ругает полуграмотных учителей, а также размышляет, что же это за страна такая, в которой честных людей бросают в лагерь, а их детей — в детдом. Дневник нашла пионервожатая, которая и стала главной свидетельницей по делу. Она и еще несколько детей из того же детдома. Дали Володе немного — три года лагерей, но ему много было не надо: он умер в следственной тюрьме от туберкулеза».