Потратив десятки лет, воображая антимузей, критические концептуалисты, такие как Ханс Хааке и Джозеф Кошут, при случае ухватились за возможность встроить свое протестное видение в реальный музей. Их анализ не только был самым теоретически утонченным и политически смелым, опережавшим анализ профессиональных критиков, искусствоведов и кураторов, но и демонстрирующим свое превосходство в радикальных дизайнерских навыках. Так, они могли представить экспозиции, которые одновременно были и выставкой, собранной полностью из работ других художников, и выставкой их собственного творчества, и в то же время и цельной инсталляцией, и переделкой экспозиции музея или его части. Выставка «Коллекция Бруклинского музея. Игра запретного» (The Brooklyn Museum Collection: The Play of the Unmentionable), представленная в Бруклинском музее в 1990 году, имела подзаголовок: «Инсталляция Джозефа Кошута». Ее дизайн можно описать так: Салон Позолоченного века встречается с «дегенеративным искусством». Представляя высказывания как картины, а картины как высказывания, это внимательное, тонкое и противоречивое исследование цензуры в визуальном искусстве противопоставляло друг другу произведения из разных эпох и стран, которые были признаны политически, религиозно или сексуально неприемлемыми, и изречения о роли искусства в обществе самых разных фигур — от Оскара Уайльда до Адольфа Гитлера. Так, на поверхность были вынесены две темы, которые присутствуют в любой кураторской выставке, но обычно остаются в тени. Кэтлин Чаффи определила их с восхитительной точностью: «Как выставка произведений искусства меняет само искусство? и как знание истории произведения искусства меняет нас?»
Годом ранее в Венском сецессионе (Wiener Secession) и в
Дворце искусств в Брюсселе Кошут представил экспо- зицию работ современных художников, сопровожденную цитатами из трудов Людвига Витгенштейна о взаимоотношениях философии и эстетики. Выставка с названием «Игра невыразимого. Людвиг Витгенштейн и искусство ХХ века» (Das Spiel des Unsagbaren: Ludwig Wittgenstein und die Kunst des 20. Jahrhunderts) отталкивалась от знаменитой последней фразы «Логико-философского трактата»: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». До конца жизни Витгенштейн пытался опровергнуть этот совет, о чем пишет Кошут в своих заметках к «Игре несказуемого»:
«Один из уроков для искусства, которые можно извлечь из "Философских исследований", заключается в том, что поздний Витгенштейн своими философскими притчами и языковыми играми стремился создать теоретические объекты-тексты, которые сделали бы видимыми (показали бы) те аспекты языка, которые в рамках философии он не мог открыто принять».
Кошут считает, что выставки — даже те, в которых есть явный философский посыл, что определяет его собственную работу с музеем, — действуют схожим, но не полностью аналогичным образом. «Произведение, включенное в эту выставку, обретает значение, по- добно языку, на поверхности своей игры. <...> (в отличие от прямого утверждения или истинного суждения в философском рассуждении) потенциал искусства кроется в том, чтобы представить нам явление, конкретизированное в культурной форме». Это важное высказывание о том, как выставлять идеи и как курировать мысль. Это один из главных компонентов современного кураторского мышления.