Как показывают исследования, мы склонны сопереживать людям, внешне похожим на нас. Например, ваш мозг будет активнее реагировать при видеозаписи похожего на вас человека, испытывающего физическую боль, чем если мучается человек с другим цветом кожи, волосами или носом. Виртуальная реальность преодолевает эту дистанцию, помещая вас самих в другое тело. Machine to Be Another наглядно иллюстрирует, как легко обмануть наше сознание. Это настоящая мультисенсорная галлюцинация, как оазис в пустыне: сколько бы вы ни твердили себе, что это невозможно и это неправда, вы все равно видите его.

В отличие от The Machine to be Another, Equal Reality помещает вас не в тело реального человека, а в аватар, чьи действия ограничены заранее спланированным сценарием. Это ограничение искажает ваше видение: например, в случае с мужчиной в инвалидном кресле весь ваш опыт сводится к самой инвалидности и снисхождению окружающих, тогда как жизнь реальных людей с инвалидностью, естественно, представляет собой гораздо большее. В попытке пробудить эмпатию к другим нужно не забывать объяснять зрителю, что представить себя кем-то и быть кем-то — это разные вещи. Эмпатия, порожденная VR-симуляцией длиной в несколько минут, — только первая трещина в стене между вами и другим человеком.

Этот проект — отличный пример того, как при помощи одного только пространства можно создать мощный опыт погружения. Стены тюремной камеры давят на вас, вокруг нет ни души, только пара предметов, напоминающих о нормальной жизни. Единственная связь с другими людьми — это крики и брань, доносящиеся из-за двери. Изоляция превращает вас в призрака: вы перестаете ощущать себя человеком, личностью, теряете связь с миром.

Мы все слышали истории о том, как люди оказываются на улице, как они подвергаются травле и агрессии со стороны окружающих, но нам сложно по-настоящему представить это, тем более представить на их месте себя. Becoming Homeless позволяет пережить стресс от потери дома, изоляции от общества, жестокости, которые вы не просто наблюдаете, но ощущаете всем телом. Это приглашение погрузиться в ту неизвестность, которой мы все так боимся, из-за которой мы не смотрим в глаза бездомным людям. Мы так часто утешаемся простыми объяснениями (бездомные сами выбрали такую жизнь или дошли до нее по своей вине), но зачастую на улицу людей вышвыривает череда неудачных событий, и Becoming Homeless разыгрывает именно этот сценарий. От вас до бездомного — рукой подать.

The Displaced не требует от зрителя активного участия, а предлагает наблюдать и слушать. Иммерсия достигается просто отсутствием рамки экрана, этого окна, через которое мы обычно наблюдаем за новостями и чужими историями. В виртуальной реальности эта преграда между вами и историей исчезает: если персонаж смотрит в камеру, он уже заглядывает в глаза зрителю. Это очень мощный инструмент, который прекрасно работает для привлечения внимания к глобальным проблемам, например миграционному кризису: я много раз наблюдала, как люди плакали после просмотра The Displaced, Clouds Over Sidra илиThe Crossing — просто потому, что они наконец по-настоящему увидели и услышали истории беженцев. Когда между вами нет никакого барьера, вы не можете отвернуться и перестать слушать.

У Нонни де ла Пенья очень специфические представления о том, что такое VR-журналистика. Она отказывается от роли журналиста как рассказчика, бросая зрителя в эпицентр событий. Ее методы эффективны, но опасны. Одна из важнейших функций журналиста как посредника — это трансляция эмоционального переживания в некий рациональный опыт. В фильме Кiya, как и в других проектах де ла Пенья, этот фильтр отсутствует, поэтому все, что я могла сказать после его просмотра, — «Сегодня я видела, как застрелили женщину». Подобная жестокость кажется мне не просто неоправданной, но и работающей против самой идеи иммерсивной журналистики: зритель может просто отказаться воспринимать происходящее или, что еще хуже, потерять чувствительность к виртуальному опыту. Фильтр журналистики нужен, чтобы поместить зрителя в контекст истории и помочь проанализировать ее в этом контексте. Если вы показываете что-то миру, особенно в VR, важно четко осознавать, зачем вы это делаете.

Все три вышеперечисленных проекта предлагают не столько почувствовать на себе то или иное заболевание, сколько понять состояние тех, кто с ним живет. Это путешествие в чужое сознание, а не чужое тело. Здесь особая роль отводится рассказчику - проводнику в измененную болезнью реальность. Это отличный пример того, каким огромным потенциалом обладает звук в VR: голос — это очень мощный и интимный инструмент. Именно за счет голоса погружение в новую реальность происходит постепенно и зритель волен нырнуть так глубоко, как он сам себе позволит; особенно хорошо эта плавность удалась в Notes on Blindness.

Судя по всему, наше чувство самоидентичности крайне пластично: мы можем спроецировать себя в тело и лобстера, и дерева, и вообще любого организма. Опыт переноса в другую живую форму — это скорее размышление о своем собственном метакогнитивном опыте, чем обмен с другим организмом. В реальности вы можете заболеть или попасть в тюрьму, но в дерево вы точно не превратитесь. Все перечисленные проекты сугубо антропоцентричны, потому что созданы людьми для людей. Впрочем, они заставляют задуматься о том, как мы связаны с другими организмами, можем ли мы проецировать на них свои ценности и законы, можем ли мы чему-то у них поучиться. Превращение в другой живой организм — это также опыт смирения: возможности тела лягушки и тем более ствола дерева не совпадают с нашими.